Павшим в Великой Отечественной войне посвящается. Ненависть к войне у меня сформировалась давно. Возможно, рулит…
Павшим в Великой Отечественной войне посвящается.
Ненависть к войне у меня сформировалась давно. Возможно, рулит генетическая память, и здесь прежде всего виноват мой отец, царствие ему небесное. С младых ногтей он внушал нам с братом это чувство, а ещё — коленопреклоненное уважение к героям Великой Отечественной войны. Из детских воспоминаний: 9 мая мы втроём, чистенько одетые, приподнятые и в то же время смиренные, едем в центр Москвы побродить — в основном обойти площадь перед Большим театром, где тогда собирались ветераны. Отец покупал охапку гвоздик, что при его зарплате младшего научного сотрудника было весьма расточительно, и мы, дети, дарили по цветку людям в медалях. Отец здоровался, иногда кланялся. «Ты что — всех их знаешь?», — спрашивала я. «Нет... но знаю, что они сделали». Возвращались домой, а в шесть вечера отец брал нас за руки, и мы становились перед телевизором — почтить память погибших минутой молчания.
Через века, через года помните
О тех, кто уже не придёт никогда, помните!
Не плачьте, в горле сдержите стоны, горькие стоны.
Памяти павших будьте достойны, вечно достойны.
Эти строчки, плывущие на черно-белом экране нашего старенького «Огонька», я и вправду помню всю жизнь.
В 1975 году вышел фильм С. Бондарчука «Они сражались за Родину», и отец взял нас с братом (совсем детей!) в кино. Сейчас я и представить себе не могу, что поведу свою девятилетнюю внучку на такой фильм... вот ведь когда всё закладывается! Не знаю, что было страшнее: смотреть на экран или на отца, который трясся от беззвучных слез. В фильме есть кадр, когда герой Ю. Никулина, рядовой Некрасов, поднимается в атаку. «Уррра!!!», — в едином порыве кричат солдаты. Некрасов срывается на фальцет, остаётся одно «ааааа!!!». В зрительном зале раздаются смешки. А потом с большого экрана смеются — нет, хохочут! — бойцы Красной Армии, только что отбившие врага. Хохочут среди развороченной земли, дыма, пепла и тел убитых товарищей. Позже отец объяснил нам с братом природу такого смеха: именно тогда я впервые услышала эту формулировку — юмор висельника.
И ещё. И мать, и отец прекрасно пели, особенно украинские песни. Я петь не умею, правда, фальшь чувствую сразу. А брат в родителей, у него прекрасный голос. В детстве они с отцом закрывались в ванной (там акустика была лучше), отец ставил брата на стиралку, и они пели, не сводя взглядов друг с друга: «Вставай, страна огромная!», «Бухенвальдский набат», «Хотят ли русские войны», «Шёл солдат».
Полем, вдоль берега крутого, мимо хат
В серой шинели рядового шёл солдат.
Шёл солдат, преград не зная,
Шёл солдат, друзей теряя,
Часто, бывало,
Шёл без привала,
Шёл вперед солдат.
Мой маленький брат и мой папа — такой молодой! Я и сейчас слышу их голоса. Иногда мне кажется, они до сих пор там стоят, в нашей крошечной советской ванной. Стоят и поют, глаза в глаза.
Оба моих деда воевали. Деда по отцу, Василия, я видела всего несколько раз: он жил на Донбащине (вдовствовал), а наша семья переехала с Украины в Москву, когда мне было шесть. Изредка дед Вася приезжал в гости, но я его побаивалась... вернее, не самого, а его искусственной ноги, особенно, когда он её отстёгивал: отдельно стоящая, нога выглядела устрашающе. Помню скрипучую дедову походку, а ещё — густой, пряный запах кожаных ремней, которыми протез крепился к культе. «Ох, Аннушка, как же она у меня болит, особливо по ночам, — жаловался дед. — Так и тянет, проклятая, так и тянет, а ещё пальцы чешутся!». «Деда, у тебя же нет ноги. Как она может болеть?». «Это фантомные боли, внученька...». Могил деда и бабушки не осталось: в 2014-м Донбасс разбомбили.
Мой дед по отцу Василий Мальченко. Ещё на двух ногах...
Поначалу деду Василию на войне везло. Был случай: из одной деревни выбили врага, вошли в пустую избу. Товарищи стали располагаться, а дед вышел во двор — набрать снега для кипятку. И вдруг за спиной раздался взрыв... дом был заминирован, все, кроме него, погибли. Позже беда его всё-таки настигла — подорвался на противопехотной мине. Ногу ампутировали до середины бедра, но ведь жив же, жив!
Я маленькая с дедом Васей
Второй дед — дед Гриша. Моя родня по матери родом из Умани, города в 170-ти километрах южнее Киева. В первые недели после начала ВОВ немцы продвигались вглубь страны практически молниеносно. О том, что началась война, дед узнал не сразу: дабы прокормить семью, летом 41-го в лесу под Винницей держал баштан — выращивал на продажу дыни и кавуны. 30 июля 1941 года советские войска оставили Умань, так что дед вернулся уже на оккупированные территории... Первое воспоминание моей мамы (а ей тогда не было и трёх лет) — взрывы бомб и то, как она, выскочив из дома, пряталась от них в деревянном туалете. Моей семье чудом удалось избежать гибели... правда, двоюродную бабку, сестру моей бабушки Анну, таки угнали в Германию. Она вернулась домой уже после Победы, и вернулась другой.
Умань освободили весной 44-го. Дед сразу призвался, выучился на пулемётчика, воевал всего год, но почти до самой Победы. С ним тоже произошел абсолютно невероятный казус: поднимаясь в атаку, дед закричал «ура!», и ему прямо в рот влетела пуля. Влетела весьма удачно: не задев ничего жизненно важного, застряла в шейном отделе позвоночника. Лицо зашили, деда комиссовали. Эту пулю он проносил в себе до самой смерти в 1984 году.
Дед Гриша перед уходом на фронт. Девочка внизу — моя мама, Галина Григорьевна. Справа — прабабушка Капитолина. Верху слева — моя бабушка Феня. Справа — двоюродная бабушка Аня. Малышка вверху — тётя Лена. Царствие вам небесное, дорогие!
Военный билет деда. Хранится у моей тёти Тани в г.Умань
И теперь я хочу спросить: как, когда всё это началось?.. Как так вышло, что доминанта советского культа Победы «Это не должно повториться» превратилась в нынешнее «Можем повторить»? Для начала загуглила происхождение мема: есть две версии. Согласно первой, этот слоган — квинтэссенция надписи на поверженном рейхстаге, причем слово «повторить» начертано будто бы с ошибкой: «подовторить». Существует гипотеза, что надпись сделана псковичом: Псковщина богата на необычные диалектные слова, и «подовторить» означает подтвердить ещё раз (повторить).
Надпись мелом на рейхстаге (фото из интернета).
По второй версии «Можем повторить!» — парафраз строки из песни Соловьёва-Седого на слова поэта-фронтовика Михаила Дудина. Этот марш был написан специально для фильма «Максим Перепелица», все его знают:
Солдаты, в путь, в путь, в путь!
А для тебя, родная,
Есть почта полевая.
Прощай! Труба зовет, Солдаты — в поход!
Пусть враги запомнят это:
Не грозим, а говорим.
Мы прошли с тобой полсвета.
Если надо — повторим.
Фильм вышел в 1955 году, действие происходит тогда же: это строевая песня мирного времени, но вместе с новобранцами её поют и фронтовики, прошедшие через военный ад. И они, опалённые войной солдаты, предупреждают: если во имя защиты Родины понадобится пройти полсвета, они это сделают — опыт есть. Уже в наше время, примерно с 2012-го года, продвигатели нового российского патриотизма, извратив этот посыл, взяли его на вооружение — и это буквально. И чем всё обернулось? Бравурные правнуки истинных героев стали лепить на стёкла своих авто (на минуточку, немецкого производства) идиотские наклейки «На Берлин!» и «Можем повторить!», обряжать младенцев в военную форму и сажать их в коляски в виде танков... восхищаться парадными бомбардировщиками в московском небе и ракетными установками на Тверской. На мой взгляд, это далеко за пределами здорового патриотизма. Уверена: и мои деды, и всякий другой, прошедший через войну, никогда, никогда бы под этим не подписались. Отсюда и сакраментальное «лишь бы не было войны».
И в завершение. В новейшей истории День Победы не только громадная часть политики российской власти, но архиважный инструмент государственной пропаганды. Государство фактически приватизировало как 9 мая, так и право на трактовку событий и итогов Второй мировой войны, и это право прописано в Конституции России. Теперь это не просто скрепа, теперь это закон: любое инакомыслие приравнивается к оскорблению национальной памяти и переписыванию истории. А что ей, власти, остаётся?.. В стране с весьма скудными предпосылками для экономического развития (и это при колоссальных запасах природных и человеческих ресурсов!) и за отсутствием национальной идеи — только сакрализировать память предков. Великий русский писатель М.Е. Салтыков-Щедрин всё сказал до и лучше меня 140 лет назад: «Рядом с величайшей драмой [имеется в виду Крымская война], все содержание которой исчерпывается словом «смерть», шла позорнейшая комедия пустословия и пустохвальства, которая не только застилала события, но положительно придавала им нестерпимый колорит. Люди заведомо презренные, лицемеры, глупцы, воры, грабители-пропойцы проявляли такую нахальную живучесть и так укрепились в своих позициях, что, казалось, вокруг них происходит что-то сказочное. Не скорбь слышалась, а какое-то откровенно подлое ликование, прикрываемое рубрикой патриотизма. Никогда пьяный угар не охватывал так всецело провинцию, никогда жажда расхищения не встречала такого явного и безнаказанного удовлетворения... Среди этой нравственной неурядицы, где позабыто было всякое чувство стыда и боязни, где грабитель во всеуслышание именовал себя патриотом, человеку сколько-нибудь брезгливому ничего другого не оставалось, как жаться к стороне и направлять все усилия к тому, чтобы заглушать в себе даже робкие порывы самосознательности» (статья "За рубежом", 1880 год, приведено Г. Гольдштейном).
Я давно не смотрю телевизор. Включаю два раза в год: 31 декабря (под резку салатов) и 9 мая... да, чтобы в эти дни быть со своим народом. Завтра в 10 утра я начну пить водку и смотреть кино: «В бой идут одни старики» и «Белорусский вокзал» — любимые.
Здесь птицы не поют,
Деревья не растут,
И только мы плечом к плечу врастаем в землю тут.
Горит и кружится планета,
Над нашей Родиною дым,
И значит нам нужна одна победа,
Одна на всех — мы за ценой не постоим,
Одна на всех — мы за ценой не постоим!
А ещё я буду много плакать. Вечером придут дети, брат и внучка, и мы полезем на крышу смотреть салют. Пусть никогда, никогда это не повторится.
Внизу фото А. Грахова "Память". Свердловск, площадь Уральских коммунаров, 1966 год.
Свежие комментарии